Юрий Яншеевич Сулешов

Бояре царского двора

Князь Ю́рий Янше́евич Сулешо́в (Сулешев) (1584, Москва — 8 февраля 1643, Москва) — боярин царя Михаила Фёдоровича, потомок крымских князей (выходцы из Крымской Орды). При Борисе Годунове принял православие.

Биография

Родился около 1584 года. В возрасте около 20 лет становится стольником царя Бориса Годунова.

После событий по свержению Лжедмитрия I и отражения приступа его на Новгород-Северский (1605) царь направил Юрия Сулешова в этот город к князю Никите Романовичу Трубецкому. Здесь он занимал неизменно первые места среди стольников свиты князя. В боярском списке царских приближённых 1610—1611 годов, среди стольников Ю. Сулешов занимает третье место, уступая первенство князю Ивану Михайловичу Катыреву-Ростовскому и князю Ивану Борисовичу Черкасскому.

Не позже 1610 года Сулешов женился на Марфе Михайловне Салтыковой, племяннице великой государыне Марфы Ивановны Романовой.

Когда разруха Русского государства достигла высшей точки, Сулешов становится участником земских движений, направленных на восстановление государственного порядка, он находится в числе воевод и первого и второго народного земского ополчения. В мае 1611 года его из первого ополчения посылают на земскую службу в Торжок. В январе 1612 года за него поручаются под грамотой, выданной князю Д. Т. Трубецкому на Вагу воеводами и иерархами второго земского ополчения под Москвой. В первые месяцы правления государя Михаила Фёдоровича Романова Сулешов находится при его дворе. В торжестве венчания на царство 11 июля 1613 года он шёл в процессии перед царём первым из 10 стольников. 11 и 13 июля был у царя стол, и «в большой стол смотрел стольник князь Юрья Еншин мурзин сын Сулешев». Неохотно и не сразу уступали иноземцу почётные места при дворе. Сулешову пришлось выдержать целый ряд местнических (среди придворной знати) споров, прежде чем установился круг лиц, которым не обидно было находиться под его руководством или руководить вместе с ним. Все известные столкновения кончаются в пользу Сулешова, но не все его побеждённые противники становились ниже него рангом, так как царь щадил их родовое самолюбие.

С 1614 года Ю. Сулешов становится среди ратных воевод (царские военачальники), участвует в военных действиях. На этом поприще особых талантов не проявил. К первой половине 1617 года относится самое важное выступление Сулешова в качестве ратного воеводы. Поляки стали теснить московские отряды бояр-воевод Бутурлина и Погожего, стоявшие под Смоленском. 6 января 1617 года государь велел идти в Дорогобуж большой вспомогательной рати под начальством Сулешова и князя Семёна Васильевича Прозоровского. 16 февраля Сулешов был уже в Вязьме. Польский отряд полководца Чаплинского заставил Бутурлина и Погожего уйти из Смоленска, и напал на Сулешова в Дорогобуже. Но был отбит с большими для себя потерями. Царь московский 21 мая велел Сулешову и Прозоровскому со всеми ратными идти к Москве. Несмотря на неудачу похода, участники его были награждены. Осенью 1618 года Сулешов в последний раз принимал участие в военных действиях. Владислав IV с польским войском приближался к Москве. По приговору Земского собора 9 сентября оборона Москвы поручена 16 боярам, в их числе был и Сулешов. В этой же осаде был и брат его — Маметша-мурза. 21 августа 1619 года братья получили жалованную грамоту на вотчины в Муромском и Нижегородском уездах за то, что они «стояли крепко и мужественно, и на боех и на приступех билися, не щадя голов своих».

Боярская книга 1615—1676 года показывает высокое положение Сулешова среди московских бояр. В ней отмечены 24 боярина, из которых у 4 денежный оклад не обозначен, из остальных двое имеют оклад в 700 рублей, следующий оклад — 500 рублей — имеют только шестеро бояр, в их числе Сулешов. Интересно, что князь Иван Борисович Черкасский, двоюродный брат государя, первый, кого он пожаловал в боярство по вступлении на престол и в течение более двух лет остаётся при своем окладе стольника (200 рублей), а Сулешов, получивший боярство менее года назад, наделён почти высшим боярским окладом. Такое видное положение открывало Сулешову доступ к высшим, ответственным должностям в центральном и областном управлении, которые он и занимает в период с 1619 по 1640 год, почти без перерыва.

Воеводство в Сибири

После трёх лет службы в Сыскных дел приказе, в январе 1623 года боярина Юрия Сулешова царь назначает воеводой в Сибирь (Сибирское Царство). Через месяц Сулешов направился из Москвы в Тобольск. Вокруг Сулешова в Сибири собрались весьма грамотные и волевые воеводы и дьяки, надёжные помощники. Наказ, данный ему из приказа Казанского дворца князем Дмитрием Мамстрюковичем Черкасским, предоставлял большую свободу действий: ...а велено ему, будучи в Сибири, в Тобольску и во всех сибирских городех искати во всем государю прибыли и делати во всем, смотря по тамошнему делу, как его Бог вразумит. В Сибири Сулешова ждало большое дело. Несколько лет уже государь требовал, чтобы местные воеводы произвели опись населённых пунктов и поселений, жителей и их род деятельности, но воеводы бездействовали. Только Сулешов начал выполнение этого требования. Однако существовала главная проблема Сибирского края — неустроенность путей сообщения при немыслимой территориальной разобщённости мест, что могло растянуть выполнение этого поручения на многие годы. Русские владения уже охватывали значительную часть бассейнов рек Обь и Енисей. Эти просторы превышали имевшиеся на тот момент европейские владения Русского Государства. Тем не менее, организаторские способности, идейное вдохновение и огромный труд исполнителей позволили завершить почти всё это в течение 1623 и 1624 годов. Произведённая ревизия была чревата последствиями, так как установила присутствие в Сибири высокого числа безработных, тогда как воеводы сибирских крепостей жаловались в Москву на отсутствие работников на местах. Также было обнаружено много земель, возделываемых жителями (как казаками и чалдонами, так и оседлыми местными народами) на самих себя без ведома властей, много частных промыслов, не приносящих выгоды государевой казне. Из ревизии вытек ряд «уложений боярина князя Ю. Я. Сулешова», которые совершенно преобразили характер всей местной жизни, внесли в неё порядок и настолько соответствовали её условиям, что, за немногими исключениями, просуществовали очень долго в сибирском уложении. В то же время Сулешов упорядочил казённую отчётность, первый составив «сметные книги хлебных и денежных доходов и расходов». До этого Сибирь во многих сторонах экономической жизни зависела от Европейской России. Служилые люди получали, кроме денежного, и хлебное жалование, но собственного местного хлеба у казны не было. Его в большом количестве привозили из поморских и поволжских уездов, что оказывало существенную нагрузку на казну и составляло тяжёлую повинность для жителей, обязанных доставлять свой хлеб в Сибирь собственными силами, а преодоление трудного пути часто заканчивалось неудачей и они не все после этого пути возвращались домой. «Пашенное уложение» воеводы Сулешова установило правильное соответствие между величиной пашни, которую крестьянин пашет на себя, и количеством десятин, которое он обязан пахать за это на Государя. Строго соблюдаемое «Хлебное уложение» установило сбор пятой части полученного хлеба с пашен служилых людей. Многие служилые (стрельцы, казаки), получая хлебное жалование, самовольно захватили себе земли и стали пахать на себя. Таким была оставлена пашня, но выдача хлебного жалования впредь им была прекращена. Также были пересмотрены оклады денежного жалования, которые в различных городах были разными. Так установлено два разряда городов — пашенные и непашенные. Для каждого разряда произведено уравнение жалования, кое-где сокращены оклады казакам и стрельцам. Благодаря чему удалось получить высокую экономию казны, а из Казанского приказа (орган управления всеми восточными территориями подданства Русского Царя в XVII веке) стали присылать жалование сибирским служилым вдвое меньше прежнего. Именно в это время из Томского острога были направлены добровольцы-казаки на земли восточнее (Семилуженский посад), южнее (Петухово, Спасское), западнее — для (Зоркальцево, Нелюбино, Богородское, Уртам…) для хлебных посевов и, одновременно, как передовые форпосты. В непашенных (северных) городах (Тымск, Нарым, Мангазея и др.), вместо дорогой покупки хлеба, Сулешов стал с купцов и промысловиков брать в виде фиксированной пошлины десятину из их хлебных запасов. Когда же всё-таки приходилось покупать хлеб в казну, то в сибирских городах платили по 20 алтын за четь и меньше, вместо прежних рубля и полутора. В целях увеличения пашни основывались новые крестьянские слободы в плодородных местностях. В результате всего этого Сибирь стала обходиться собственным хлебом, уже в 1624 году стало «хлебными запасы мочно в сибирских городех пронятца без присылки поморских городов». Соседние европейские уезды избавились от разорительной повинности, снизилась нагрузка на казну, а население теперь знало размеры своих повинностей, что оставляло меньше простора различным злоупотреблениям.

«Уложения» Сулешова значительно увеличили доходы казны с ясачных инородцев (местные народцы) и с сибирской торговли. Ясак был увеличен, но не представлялся отяготительным, так, например, вскоре после этого тюменские татары-ямщики просят перевести их на ясак, пусть даже с прибавкой к прежнему, но избавить их от ямской повинности, которая им-де «не за обычай». Отмечали, что местные инородческие народы Сибири, не выражали недовольства ясаком или податями, как неподъёмным, тяжким бременем. Со времён хана Кучума, настойчиво внедрявшим среди народов Сибири магометанства (как единой идеологии для Сибирского царства — Белой Орды), в периоды государственного обустройства края в XVII веке не допускалось принудительной христианизации и руссификации, сохранялись традиции, обычаи и племенной уклады, чтились их князьцы и вожди. Население ряда мест Сибири, проживавшее до этого вольготно, не платя тягла, не неся иных повинностей, также привлекло к себе внимание царского наместника князя Сулешова. Посадские люди были обложены оброком. Под оброк попали было и монастырские половники, но у Тобольского Знаменского монастыря все его 10 половников разбрелись, в итоге пришлось новых половников монастыря от оброка освободить. Сулешов старался вообще распределять повинности наиболее целесообразно и предельно разумно. На Верхотурский волок в бродовщики (чинить дороги и мосты) посылались раньше крестьяне, для которых это было очень тягостно, Сулешов заменил их ямскими охотниками (добровольцами). В Мангазею на годовую службу прежде посылались 50 казаков из состава войска Тобольской крепости. Сулешов, не ослабляя тобольских сил, набрал эти 50 человек из вольных людей и послал их в Мангазею. Привлечение не занятой рабочей силы к делу принесло ещё одно немалое облегчение для прилегающих европейских уездов (поморские, казанские и вятские земли). Прекращена была посылка плотников из поморских уездов, их стали нанимать на месте. Прекращена посылка посадских людей из земель от Москвы до Вятки в Сибирь — на таможенные службы; стали избирать таких из местных, посадских людей. В 1624 году, при приёме дел города Томска новыми воеводами (с конца XVI века новыми сибирскими русскими городами-крепостями, по велению царя, управляли сразу по два воеводы, городских головы) князь Афанасий Фёдорович Гагарин и Семён Васильевич Дивов открыли значительный (по тем временам) недочёт казны у прежних князей Ивана Фёдоровича Шеховского и Максима Ивановича Радилова: более 388 рублей деньгами и более 1000 четей хлеба. Дело получило законный ход, и, разбиравшийся в нём князь Сулешов нажил себе здесь врагов на всю жизнь. Нажил он себе неприятностей и на севере. В Тобольске был им ликвидирован кабак, в городе Таре — зерновой откуп, так как служилые люди проигрывали в зернь своё оружие, от чего происходили «татьба и воровство великия», и «сами себя из самопалов» убивали и давились. Сам Сулешов заслужил себе репутацию безупречно честного человека. Борьба со злоупотреблениями не мешала заботиться о награждении заслуг. При Сулешове в 1624 году основана и построена богадельня из государственной казны «для отставных старых и увечных» служилых людей — воинов (гарнизонных стрельцов и казаков), согласно их челобитью, причём некоторые из них служили в Сибири уже по сорока лет. Воеводство Сулешова признано переломным моментом в истории Сибири. До него, с конца XVI века Московское государство вело непрерывное «приискание новых и новых землиц под высокую руку государеву». Каждый новый воевода старался отличиться увеличением территории и числа подвластных ясачных. K времени управления Сулешова захвачено было громадное пространство, на котором складывалась бесконтрольная вольница. Так в первые годы томской истории несправедливость городских воевод, вызывали волнения среди служилых людей острога, вынужденного существовать в условиях опасности набегов кочевых киргизов и иных пришлых воинов со стороны Северного Китая (джунгары и др.). Складываются сложные дипломатические отношения с многочисленными племенами сибирских калмыков и Алтын-ханом монгольским. Вопреки усилиям сибирского царского воеводы, попытки выстроить с ними мирные и торговые отношения не встречают сочувствия и из Москвы приходит приказ: не пропускать восточных послов в Москву «по всякому пустому поводу». Морской путь в Мангазею (Туруханский край) из приполярной России также Москвой закрывается, дабы «немецкие люди» как-нибудь его не проведали. Посему воевода-князь Сулешов сосредоточился исключительно на внутренних делах, которые требовали больших усилий не вызвать недовольства со стороны сибирского населения. Конечно, многие удельные князьки из казачьих предводителей и острожных воевод могли быть довольны, когда их лишали властных возможностей, льгот и благ (хотя бы незаконных), когда их принуждали браться за тяжёлую работу, отвлекая от лёгкой наживы на несправедливости, когда их преследовали и наказывали за то, что до той поры считалось делом допустимым и обычным для туземных мест. Известно стало и о заговоре тюменских служилых людей — атамана пеших казаков Рязанова со товарищи. Задумывали они подстеречь воеводский выезд Сулешова на пути из Тобольска в Москву, ограбить и убить. Заговорщиков выдал, по-видимому, атаман тюменских же конных казаков Иван Воинов. Как бы то ни было, Сулешов не мог не знать о множестве недовольных, слухи о заговоре должны были дойти до него. Его суровый норов и готовность первым наказать потенциальных недоброжелателей, в сочетании с природной осторожностью, берегли его в сибирском периоде воеводства. 29 мая 1625 года Сулешов сдал дела своему преемнику — боярину князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому, 22 августа того же года он присутствует стольником у государева стола. Дьяки боярина Сулешова по сибирской службе были щедро награждены царём, и сам он (в признание особых, выдающихся заслуг по обустройству сибирских земель), к прежнему окладу в 500 рублей, получил прибавку в 50 рублей и снова стал в первых рядах высшего царского боярства. Если и были подозрения у государя на него перед его сибирским воеводством, то теперь нет и следов их: блестящая служба всё покрыла. Отзыв Казанского Дворца о заслугах Сулешова гласила: …и всякими делы боярин князь Юрьи Яншеевич Сулешев Сибирскую землю, по своему высмотру, обновил и во всем устроил. Реформы Сулешова позволили обустроить и развивать многие сибирские города и остроги, в том числе Томск, на основе понятных и рациональных Сулешовских уложений, стабилизировали политическую ситуацию и это стало несомненным экономическим, военным и геополитическим усилением новых опорных пунктов на новых рубежах Русского царства. Томск, как наиболее восточный граничный город, получил реальное развитие и гарнизон (войско) крепости получило основу для доверия, для внутреннего укрепления. Также выведением за пределы крепости дозорных казацких застав была заложена основа как для военной эффективности (что показали набеги врагов с востока, натыкавшиеся на Семилуженскую дозорную заставу) и продовольственной безопасности (автономности) города — дозоры (хозяйства) служилых томских казаков стали основой пашенных хозяйств округи.

Для разоренной польскими войнами и народными волнениями московской казны была весьма чувствительна как большая экономия, так и прямая прибыль, доставленная в итоге сибирской эпохи Сулешова. Реформы, произведенные им своей властью, санкционированы законодательным путём и впоследствии не раз подтверждались в течение двух долгих царствований, — как при жизни Сулешова, так и после смерти. Ему отдавали должное даже его преемники, позднейшие сибирские воеводы, в духе той эпохи отнюдь не склонные восхвалять своих предшественников. И по возвращении в Москву князь Сулешов продолжал влиять на сибирские дела в боярской думе. В январе 1627 года дума назначала воевод в Сибирь, на место тех, которые сменили Сулешова с товарищами. На Верхотурье второй воевода не послан: …потому что сказал государю боярин князь Ю. Я. Сулешов, что на Верхотурье другому воеводе быть нечего для, только государеве казне в жалованье и в подводех убыток, а на Верхотурье воеводе мочно быть одному [воеводе]. Таким же образом, по совету боярина Сулешова царю, не были посланы вторые воеводы в Тюмень, Берёзов, Нарым и Сургут; и только 4 города оставались с двумя воеводами каждый: Тобольск, Тара, Мангазея и Томск. 5 февраля 1626 года князь Сулешов присутствует на бракосочетании царя Михаила Фёдоровича с Стрешнева,_Евдокия_Лукьяновна Евдокией Стрешневой. Здесь впервые упоминается его жена княгиня Марфа Михайловна, которая теперь часто встречается в числе приезжих боярынь. Через 20 лет князь Сулешов отошёл от государственных дел. Последние годы жизни Сулешов не занимал никакой должности, хотя несомненно пребывал при дворе. Он сопровождает государя в Вязниковском походе на богомолье, бывает у государя за столом, выставляет даточных людей в цветном платье и на конях при встрече иностранных послов и датского королевича Вольдемара. Последнее упоминание о нём в дворцовых разрядах относится к государеву столу 1 марта 1642 года. Почти через год, 7 февраля 1643 года, чувствуя приближение смерти, Сулешов составил завещание, в котором распорядился своим богатейшим по тому времени имуществом. Душеприказчиком назначен святейший патриарх Иосиф, а ему в помощь — протопоп Иоаким, боярин М.М. Салтыков и М.С. Языков.

Сулешов пережил жену, дочь, брата. Его богатые вотчины, с царского разрешения, переходили к внуку — князю Ивану Кореповичу Юсупову и отчасти к князю Якову Куденетовичу Черкасскому. Судя по этому завещанию, кроме внука, прямого потомства Сулешов не оставил. Перечисляя свои долги, которые должны уплатить душеприказчики, Сулешов оговаривается, что если кто-нибудь ещё предъявит требования, заплатить и их, — так как он мог что-то забыть. На следующий день (8 февраля 1643) Сулешов умер и был погребён самим патриархом в Симоновом Успенском монастыре Москвы, — вместе со своими родственниками.

Литература

• Русский биографический словарь: в 25 т. / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества Александр Александрович А.А. Половцова. — Санкт-Петербург: тип. И. Н. Скороходова, 1896—1918.

Ссылки

• Статья в Русской Википедии
• Словарь на Академике (текст из Русской Википедии, версии 2010 года)
• Собская застава: О сыне крымского бея, воеводе сибирском
• История Желудево
• Разрядная книга 1617 года
• Энциклопедия Сибири: Сулешов Юрий Яншеевич